«Больше рынка, меньше свободы и еще больше власти для Си Цзиньпина» — таков вердикт пекинского журналиста Ола Вонга о решениях недавно завершившегося третьего пленарного заседания 18-го Центрального Комитета КПК. Третий Пленум имеет особое значение в авторитарной системе Китая из-за ключевого заседания 1978 года (Третьего Пленума 11-ого ЦК), которое закрепило триумф Дэн Сяопина над Хуа Гофэном, объявленным наследником Мао Цзэдуна, и запустило Коммунистическую партию Китая (КПК) по пути про-капиталистических «реформ и открытости». В соответствии с эти среди капиталистов в Китае и мире имелись большие ожидания от этого Пленума.

С тех пор, как Си Цзиньпин и нынешнее руководство КПК утвердились у власти год назад, они поставили огромный политический престиж на свои обязательства о проведении «болезненных» и «безотлагательных» экономических реформ (КПК выступает за неолиберальную капиталистическую политику). Их целью является стабилизация второй в мире экономики посредством повышения внутреннего потребления. Они вынуждены пойти на этот сдвиг под давлением комбинации факторов, которые указывают на то, что текущая модель роста с высокими инвестициями исчерпала себя, — такая ситуация сложилась прежде всего из-запотенциально катастрофического долгового кризиса. Сяо Ган, председатель Комиссии по регулированию рынка ценных бумаг КНР (CSRC — China Securities Regulatory Commission) недавно обнародовал невероятную статистику: за 64 года правления КПК банки Китая выдали кредитов в общей сложности на сумму 70 трлн. юаней ($11,5 трлн.), из которых 40 трлн. юаней ($6,6 трлн.) были продлены в последние четыре года. Неофициальные теневые банковские организации выдали кредитов еще на 20 трлн. юаней ($3,3 трлн.), отметил Сяо. Другими словами, кредитный механизм Китая выходит из-под контроля, а также приносит все меньше и меньше прибыли. Согласно Morgan Stanley, пять лет назад один юань кредита приносил один юань валового внутреннего продукта (ВВП), но сегодня для получения одного юаня ВВП необходимо вложить четыре юаня кредита.

Проводя либерализацию рынка, новые лидеры и особенно Си Цзиньпин отвергают любые спекуляции о том, что они могли бы ослабить политический контроль государства. Напротив, в первый год правления Си наблюдалось обострение цензуры СМИ и государственных репрессий против критиков режима, откровенных блоггеров и национальных меньшинств, таких как тибетцы и уйгуры. Задача Си Цзиньпина состоит в реформировании и укреплении диктаторской модели «государственного капитализма» в целях лучшего обслуживания новой сверхбогатой элиты, а не ее устранения. В соответствии с этим, он исключил «западные» демократические реформы и принял меры по усилению диктаторских полномочий. Хотя нельзя исключить и того, что Си может позже ослабить репрессии и, возможно, пойти на некоторые уступки по второстепенным вопросам, таким как освобождение некоторых диссидентов, но по основному вопросу поддержания однопартийной диктатуры его позиция ясна. «Конечно, Си не станет китайским Горбачевым», отметил эксперт по Китаю Роберт Лоуренс. Как в противоположность либеральному лагерю политических реформ с его бесконечными иллюзиями неоднократно подчеркивали социалисты, только массовая борьба снизу способна добиться демократических перемен, бесполезно призывать тигра КПК отказаться от своих полос.

Рынки счастливы

Хотя первоначально либеральные и капиталистические комментаторы были не удовлетворены итогами пленума и «недостатком подробностей», их настроение резко улучшилось после того, как режим опубликовал более подробный план реформ. Некоторые комментаторы предполагают, что этот документ, содержащий примерно 60 конкретных предложений, был опубликован (в пятницу 15 ноября, через три дня после закрытия пленума) специально для того, чтобы переломить негативную реакцию на финансовых рынках. Документ из 20 тысяч слов, ставший известным в СМИ как «реформы 2.0», включает такие ключевые фразы, как «основная проблема состоит в урегулировании отношений между правительством и рынком» и «активное развивитие смешанной экономики». Реакция на него со стороны китайских левых, выраженная в потоке комментариев в интернете от социалистов, маоистов и других антикапиталистических слоев, по справедливости была очень негативной. Весьма поучительно поиграться с поиском по документу: «коммунистическая» используется 0 раз, «работники / рабочий класс» — 0 раз, «рынок» появляется 80 раз. Рейтинговое агентство Moody’s уже объявило изменение языка КПК «символическим выражением более глубокого сдвига в философии управления Китая».

Мировой капитализм явно впечатлен. Об этом говорят большие прибыли на фондовых рынках в Шанхае, Гонконге и по всей Азии. Президент Всемирного банка Джим Ен Ким приветствовал предложения пленума как «чрезвычайно положительные», в то время как по словам Блумберга заседание «превзошло большинство ожиданий». The Economist назвал документ пленума «самым впечатляющим планом реформ за последние два десятилетия». По мнению Артура Кребера, пишущего для американского исследовательского центра Brookings, «программа реформ показывает, что Си Цзиньпин является гораздо более влиятельным и дальновидным лидером, чем его предшественник Ху Цзиньтао».

Прежде чем рассмотреть конкретные политические предложения, которые стали итогом заседания, и обсудить, возможна ли их действительная реализация, мы должны сначала заметить, что не они явились самым значительным итогом пленума. Их затмила передвижка влияния внутри режима, которую обозначил пленум, сосредоточение еще большей власти в руках Си Цзиньпина и, по крайней мере намеченное, ограничений полномочий местных органов. В частности, это касается создания двух новых органов, которые могут означать решительный отход от прошлого.

Во-первых, «руководящей группы всеобщей реформы», которой поручено наблюдение за тем, что государственная China Daily описала как «революция в реформах». Во-вторых, создание «комиссии государственной безопасности» по образцу Совета национальной безопасности США, ссылающееся на рост напряженности в отношениях с Японией (японское правительство совсем недавно обсуждало создание аналогичного комитета) и увеличение угрозы террористических атак, вроде атаки смертника на площади Тяньаньмэнь в октябре. Хотя точная облик и руководство новыми органами пока не объявлены, они в конечном счете будут находиться под контролем Си, что позволит ему не считаться с существующими государственными органами и структурами. Эти новые комитеты сосредоточат свое внимание на двух ключевых элементах программы реформ Си: усилении национализма, играя на предполагаемых угрозах со стороны «антикитайских сил», и его желанием стимулировать неолиберальные экономические реформы в виду сопротивления им на разных уровнях государства, особенно в регионах.

Вместе с этим развитием Си отходит от практики последних 20–30 лет и пытается провести ре-централизацию, при помощи перенесения ключевых рычагов управления из регионов, где большая часть экономических решений фактически введена в действие, обратно в центральное руководство КПК. В рамках этой ре-централизации ключевым элементом является концентрация все больших полномочий в руках самого Си. «Сложите эти факты вместе, и станет ясно, что Си Цзиньпин сегодня контролирует вооруженные силы, полицию, государственную безопасность, дисциплину [т. е. борьбу с коррупцией], внешнюю политику и экономику, — отметил Оливер Баррон из Forbes. — Это означает, что Си Цзиньпин сегодня консолидировал все существенные опоры власти в Китае, проводя параллели с бывшими китайскими лидерами Дэн Сяопином и Мао Цзэдуном, а также его российским коллегой Владимиром Путиным». [Forbes Asia, 13 ноября 2013 года]

Бонапартизм

Имеется значительный сдвиг власти внутри китайского государства, процесс, который начался с интенсивной борьбы за власть на 18-м Съезде КПК в прошлом году, которую мы рассматривали ранее на chinaworker.info (см. нашу статью «Чего ожидать от Си Цзиньпина?»). Съезд сосредоточил больше власти в руках Си, избрав меньший Постоянный комитет Политбюро, а также выдвинув представителей «князьков» (наследников прежних лидеров КПК), включая самого Си, на ключевые позиции. Си приступил к консолидации своих сторонников, балансируя между различными властными блоками и фракциями в КПК. Фактором, который он использовал в своих интересах, был страх всех фракций перед «взаимным гарантированным уничтожением» и распадом государства, если внутренняя борьба за власть выйдет за пределы допустимого.

Дальнейшее смещение баланса сил сегодня подтверждается итогами Третьего Пленума. Си отходит от модели «коллективного руководства» своих предшественников и пытается навязать более личный бонапартистский стиль правления. «Г-н Си пытается замкнуть систему, которая была разъедена порочными привилегиями и безудержной коррупцией», прокомментировал Джамиль Андерлини, шеф пекинского бюро Financial Times. Этот путь чреват политическими опасностями, однако, подчеркивает серьезность внутреннего кризиса внутри китайского государства и режима. Как мы объясняли на chinaworker.info в 2011 году, описывая предыдущий внутренний статус-кво:

«Китай являет собой своеобразную форму „бонапартизма“ — представленного комитетом, а не неким „сильным лидером“. Это совсем не случайно. Опыт правления Мао, а также Дэн Сяопина, с неустойчивыми колебаниями и сопровождающими их социальными потрясениями, сформировал текущую „компромиссную“ систему, в которой власть правящей группы ограничивается системой „сдержек и противовесов“, реализованной посредством всестороннего процесса торга, сделок и компромиссов между фракциями, региональными правительствами и бизнес-кланами». [«Китай: Репрессии или „реформы“?» 11 июля 2011]

Эта модель коллективного руководства достигла своего наивысшего выражения в эпоху Ху Цзиньтао, 2002-12гг., характеризующуюся осторожным стилем Ху. Однако сегодня Ху рассматривается как слабый, нерешительный лидер, и его правление презрительно называется «потерянным десятилетием». В этот период государство КПК приняло форму политического «​​тупика» — не полной остановки в отличие от пресловутого прекращения работы Вашингтона, а, конечно, с своей «китайской спецификой». Годы правления Ху также рассматриваются лагерем экономических реформ, который включает Си и новое руководство КПК, как период, когда программа про-капиталистической «структурной перестройки» замедлился и даже обратилась. Си хочет выйти из этого тупика, концентрируя больше власти в центре, щелкая кнутом над непокорными регионами, отдельными отраслями промышленности, а также над так называемыми «личными интересами», которые рассматриваются как препятствующие реформам. Удастся ли ему достигнуть этого, еще предстоит выяснить. Когда капиталистические экономисты прогнозируют «тернистый путь» программы китайских экономических реформ, они сосредоточены на чисто экономических трудностях (например, замедлении роста, угрозе дефолтов и закрытии производств), но межрегиональных противоречия и конфликты с центром также станут более интенсивными.

Как мы уже объясняли, антикоррупционная кампания Си, направленная против некоторых главный «тигров», а не только против низколетающих «мух», является частью этой политической стратегии, навязывающей более жесткую дисциплину все более анархическому и громоздкому государственному аппарату. Точно так же его псевдо-маоистские «линия масс» и «сессии самокритики» для региональных руководителей (описываемые проницательными блоггерами, как «сессии самовосхваления») направлены на восстановление контроля центра. Си говорит про «посадить власть в клетку». Некоторые маоистские ритуалы возрождаются, однако важнее всего здесь то, что при этом исключается обыкновение Мао опираться на массы, чтобы обойти государственную бюрократию, когда это было ему необходимо. Целью Си является укрепление партийно-государственноймонополии над политикой, и с этой целью он принимает меры против возможных проблем, например, заключая в тюрьму независимых участников кампании по борьбе с коррупцией и «информаторов».

Пекин против регионов

«Китаем управляют в основном мэры», объясняет китайский топ-банкир, ссылаясь на региональных, городских и местных руководителей КПК. Подавляющее большинство решений по промышленному развитию и инфраструктуре принимается в регионах. Это было ключевым фактором быстрого роста ВВП в последние десятилетия, но также и подпитывало огромную коррупцию и долговой кризис, что в конечном счете может привести к банковскому кризису и падению правления КПК.

Беспрецедентный уровень избыточной промышленной мощности также связан с отказом регионов от выполнения приказов о закрыть ненужных или неэффективных предприятий. Широко распространен экономический протекционизм провинций и регионов, приоритетом которых является защита своей собственной промышленности, а не подчинение общенациональным решениям. Когда Бо Силай возглавлял Чунцин, все местные органы государственной власти, такие как полиция, суды и департамент пропаганды, были подотчетны лично ему, и даже прослушивали телефонные переговоры национальных лидеров. Именно это создание наполовину независимой опоры власти на местах, напоминающее положение китайского военачальника прошлого, и его отказ следовать линии центрального правительства, вызвало пожизненное заключение Бо, как предупреждение другим региональным руководителям не бросать вызов центру. Можно провести определенные параллели с тем, что делает сейчас Си, и атакой на российских олигархов, проведенной в первые годы правления Владимира Путина.

В политике Си Цзиньпина нет ничего оригинального. Его первый год на посту продемонстрировал следование шаблону политики и методов предыдущих лидеров (даже у Бо Силая было позаимствовано несколько трюков). Это тот случай, который, несмотря на отдание почестей Мао, не содержит в себе ни грамма «левизны». Этот псевдо-маоизм служит защите системы однопартийного правления от призывов к переменам. В своей речи в начале этого года Си заявил, что «полное отрицание Мао Цзэдуна приведет к гибели Коммунистической партии Китая и великому хаосу в стране». Гораздо больше чем от Мао Си взял от Дэн Сяопина, который сочетал решительный поворот к капиталистической политике с твердой защитой диктаторского режима. «Президент Китая Си Цзиньпин примерил на себя мантию Дэн Сяопина, который проводил одновременно колоссальные экономические преобразования вместе с подавлением выступлений на площади Тяньаньмэнь», прокомментировала South China Morning Post.

Недавно Си был даже сравнен с другим князьком, Чан Цзинго, сыном и преемником Чан Кайши. Но в то время как правление Чана младшего означало демонтаж диктатуры Гоминьдана на Тайване, Си не собирается следовать этим путем. Тем не менее Чан Цзинго начать кампанию против коррумпированных «тигров» в последние годы правления Гоминьдана в Китае. Эта кампания была оставлена ​​по приказу его отца, и, как мы знаем, после этого режим уже не мог быть сохранен.

Перетягивание каната между центром и регионами является ключевым фактором создания специальной «руководящей группы» по проведению экономической реформы. Она явно создана для того, чтобы действовать в обход Национальной комиссии развития и реформ (NDRC — National Development and Reform Commission), главного планового органа Китая, которая рассматривается как слишком повязанная с интересами местных правительств. В течение многих лет либералы критиковали NDRC, как препятствие на пути экономических реформ.

С помощью этого нового комитета Си, кажется, хочет стать непосредственным автором основных мер экономической реформы, фактически задвигая премьера Ли Кэцяна, который формально является главным чиновником, отвечающим за экономическую политику. Официально Ли является человеком номер два в иерархии КПК и ведущий представитель не контролирующейся «князьками» фракции Ху Цзиньтао «туанпай» (Youth League Faction — Фракция Лиги молодежи). Примечательно, что в официальном сообщении Синьхуа об итоговом документе пленума имя Си упоминается 21 раз, как лидера разработавшей документ комиссии (при содействии Лю Юншаня и Чжан Гаоли) , однако Ли Кэцян не упоминается в нем вовсе. Это вызвало спекуляции о судьбе Ли и возможной борьбе за руководство экономической политикой между двумя главными фигурами режима. Так это или нет, еще ​​предстоит увидеть. Однако факт состоит в том, что каждое прежнее поколение руководителей за последние двадцать лет сохраняло за собой влиятельную премьера, отвечающего за экономику, — при Ху это был Вэнь Цзябао, при Цзян Цзэмине — Чжу Жунцзи, и даже Дэн в 1980 передал большую часть экономической власти Чжао Цзыяну.

Неизведанная территория

Создание Си комиссии государственной безопасности достигает того, что бывший лидер Цзян Цзэминь пытался, но не смог осуществить из-за сильного сопротивления, особенно со стороны военных. Задачей новой комиссии является унификация и лучшая координация раздробленной сегодня системы, путем объединения обороны, разведки, дипломатии и внутренней безопасности под одной крышей. Это говорит также о том, что руководство КПК готовится к двойному сценарию войны и революции. Комиссия будет включать в себя подгруппы, осуществляющие надзор за Тибетом и Синьцзяном, где-де-факто уже последние 4–5 лет действует состояние военного положения, а также за Тайванем и Гонконгом, где КПК также готовится к серьезным столкновениям. Однако больше всего режим боится того, что борьба рабочих и крестьян разовьется из локализованных протестов в общенациональное противостояние.

Многие комментаторы сегодня называют Си «сильнейшим лидером» со времен Дэна. «Китай не видел лидера, который сосредоточил бы в своих руках столько личной власти, со времен Дэн Сяопина», сказал либеральный комментатор из Гонконга Вилли Лам. «Мы наблюдаем отход от коллективного руководства при Ху и Цзяне и возвращение к политике сильного лидера как при Дэне. Действительно, Си ведет себя как в высшей степени властолюбивый человек».

Однако «силе» Си еще только предстоит проверить себя вне правящей элиты КПК. Этот процесс показывает, что китайский режим и экономика вступили на неизведанную территорию. Осторожный подход, которым характеризовалась эпоха Ху, уступил место «смелым мерам» Си — однако это связано с высокими рисками и гораздо большей вероятностью провалов, которые могут поколебать весь режим и власть его лидера.

Как мы уже объясняли, «лекарство» экономической реформы может оказаться хуже самой «болезни». Как показал июньский кризис ликвидности, ускоренная финансовая реформа повышает риск тех самых банковских крахов, которые режим надеется предотвратить посредством нее. Другие аспекты плана реформ также могут иметь в высшей степени негативные последствия. Если бы неолиберальные средства могли бы дать выход, отчего же тогда экономика США и Европы остается в таком глубоком кризисе? Централизация власти также увеличивает риск социальных взрывов — таков закон всех бонапартистских режимов — с новыми движениями рабочего класса, сельской бедноты и угнетенных национальных меньшинств в сочетании с ростом напряженности внутри правящей элиты и государства. Концентрация личной власти внутри диктатуры КПК является симптомом глубокого кризиса, отражая нарастание взрывоопасной социальной напряженности. Лидеры режима, преследуемые призраком его коллапса и испытывающие давление пошатнувшейся экономики, делают ставку на «сильного лидера», который избавил бы их от этого кризиса. Как и другие изменения, означенные пленумом, это решение может привести к их полному краху.

Ниже мы рассмотрим некоторые конкретные предложений реформы, которые стали итогом Третьего пленума.

Реформа банковского сектора

Это одна из областей, которые особенно радуют мировой капитализм. Пленум принял решение ускорить процесс, в результате которого процентные ставки будут диктоваться рыночными силами, а не правительственными распоряжениями. В связи с ростом риска банкротства некоторых, в особенности мелких региональных банков, будет введена новая схема страхования вкладов похожая на существующие в западных экономиках. Новые правила позволят частным и иностранным банкам играть большую роль в Китае. Цель состоит в том, чтобы сделать процесс ценообразования более эффективным, используя давление рынка, положить конец эре дешевых кредитов и сократить текущую опасную долговую нагрузку.

Но это приведет к сокращению инвестиций, снижению темпов экономического роста и падению прибылей, так как компаниям, включая крупные государственные корпорации, придется платить по более высоким ставкам. Новая система страхования вкладов заменит — в более ограниченной форме — существующую сегодня-де-факто систему типа «все включено», при которой вкладчики предполагают, что, поскольку государство владеет банками, их вклады находятся в «безопасности». Следовательно, хотя об этом и не говорится перед широкой публикой, чтобы избежать паники и изъятия вкладов, новая схема является подготовительным шагом к тому, чтобы позволить банкротство ряда наиболее уязвимых мелких банков и теневых структур, как часть неизбежной перетряски банковского сектора. В ходе этого процесса правительство сосредоточит усилия на укреплении крупнейших финансовых институтов, «слишком больших, чтобы обанкротиться». Открытие системы для иностранного капитала необходимо для того, чтобы эти инвесторы подобрали остатки от этой перетряски банковского сектора.

Политика «одна семья — один ребенок»

Как мы и предсказывали на chinaworker.info, Третий Пленум анонсировал небольшое ослабление проводимой в Китае строгой политики контроля над рождаемостью. Хотя за ним могут последовать дальнейшие послабления, нынешние предложения настолько ограничены, что Национальная комиссия по народонаселению и планированию семьи оспаривает само использование термина «послабление». Парам будет разрешено иметь второго ребенка, если один из партнеров сам является единственным ребенком в семье. Это относится только к горожанам, так как пары из сельской местности уже могут иметь второго ребенка, если первый является девочкой. Это изменение затрагивает около 15–20 миллионов женщин в Китае, из которых примерно половина предположительно хочет иметь второго ребенка. Стоимость содержания ребенка в городах Китая, особенно с учетом платы за обучение и расходов на жилье, является астрономической. Исследование университета Жэньминь показало, что более 90% крестьянских пар в провинции Цзянсу предпочли бы иметь только одного ребенка. Новые правила будут вводиться поэтапно и, скорее всего, начиная с более богатых восточных районов, где рождаемость низкая.

Эта мера позволит Си завоевать немного легкой популярности, чтобы подсластить пилюлю горького плана про-капиталистическихреформ. Экономическое обоснование увеличения рождаемости состоит в стимуляции потребления и корректировке демографической тенденции, в результате которой население трудоспособного возраста начало сокращаться с 75,5% в 2011 году до 74,4% в 2012. Сокращение рабочей силы увеличивает экономическую силу рабочих и осложняет планы реформаторов по усилению конкуренции на рынке рабочей силы и эксплуатации. Однако последствия этого изменения правил не будут ощущаться в течение многих лет. Несмотря на это, объявление этой новости немедленно вызвало спекулятивный ажиотаж на акции китайских компаний, производящих детское питание и подгузники.

Заявление редакции chinaworker.info