Главная » История и культура » К 95-летию образования Баварской Советской Республики
bayer_main_640БАВАРСКАЯ СОВЕТСКАЯ РЕСПУБЛИКА
 
Баварские Советы
В 1918-1919 гг. русская революция встретила значительные отклики. Волнение затронуло многие страны Европы, особенно Германию. Но подъем был насильственно подавлен социал-демократией… Сегодня остается только рассказывать об этих событиях и изучать причины этого поражения. Если о спартаковском восстании в Берлине сейчас известно, о революциях — можно использовать множественное число, поскольку им не хватало координации — которые происходили в остальной Германии, известно гораздо меньше. Одной из наиболее радикальных была республика Советов в Баварии. Насколько мы знаем, исследований на французском языке на сей счет не существует. Эта скромная брошюрка призвана расставить некоторые вехи, но отнюдь не исчерпывает сюжет. Мы можем только надеяться на то, французские историки, наконец, займутся изучением этого вопроса.
+ + +
Прежде чем перейти к этому революционному эпизоду, необходимо вначале упомянуть баварский контекст. В чем состояла особенность этого южного региона Германии?
Включенная в 1871 г. в Германскую Империю, Бавария сохранила свой статус королевства и определенную автономию, которая выражалась в отсутствии на ее территории прусских войск и в существовании собственной парламентской системы. Первая палата состояла из аристократов, которые пожизненно назначались монархом, вторая — из выборных депутатов, в большинстве своем — консерваторов.
Людвиг III, пришедший к власти в 1913 г., мог еще опираться на известную политическую стабильность.
В его государстве имелась значительная доля сельского населения — 51% по сравнению с 34% в остальной части Империи[1]. Столица — Мюнхен — была излюбленным местом артистической и литературной богемы. Отметим также существование сильного сепаратистского чувства: баварцы сохраняли определенное недоверие к пруссакам и к центральной власти.
Таков был контекст, на первый взгляд, мало благоприятный , в котором возник революционный процесс. Один фактор глубоко изменил эту ситуацию: Первая мировая война.
Германская революция и баварская революция
В 1914 г. Бавария, как и вся остальная Германия, вступила в войну. Это был «священный союз» вокруг императора Вильгельма II. Но мало-помалу страна стала погружаться в конфликт. Обнищание и лишения вызывали недовольство немецкого населения. После весьма тяжелой зимы 1916 г. по всей стране стали нарастать волнения. С марта по ноябрь 1917 г. прошли рабочие демонстрации в главных городах Германии — Берлине, Гамбурге. Лейпциге и др.
Политические организации
 
Партии были, в свою очередь, затронуты кризисом. Социал-демократическая партия СДПГ, основная неконсервативная сила, открыто поддержала милитаризм. В результате произошел раскол, приведший к созданию в апреле 1917 г. на съезде в Готе Независимой социал-демократической партии Германии (НСДПГ), которая была весьма разнородным ансамблем. В ней принимал участие Союз Спартака, сохраняя известную самостоятельность.
В Баварии ситуация была другой. СДПГ, как и повсюду, была партией войны и сторонницей «священного союза». Однако росла пропасть между ее руководителями, такими как Ауэр, профсоюзной бюрократией, и некоторыми низовыми отделениями, более радикальными или революционными. Ответственные лица социал-демократии пытались прежде всего избежать всплесков активности.
Спартаковцев в Мюнхене не было. Их группы не существовало до декабря 1918 г. Как отмечал Ролан Левин, «(…) присутствие и действие анархистов служили препятствием для их расцвета в этом регионе»[2]. Действительно, в этом течении имелись две крупные фигуры. Прежде всего, Эрих Мюзам. Этот писатель был широко известен в литературной богеме (до войны он сотрудничал в журналах «Югенд», «Симплициссимус» и основал собственный журнал «Каин»). Другим персонажем был Густав Ландауэр, оригинальный теоретик либертарного социализма. Перед 1914 г. Мюзам пытался создать в Мюнхене группу организации Ландауэра «Социалистический союз», которая приняла название «Группы действия» и быстро отошла от позиций Ландауэра к анархо-коммунистической ориентации. Мюзам стремился собрать разрозненные элементы мюнхенского анархизма и приобрести опору, сконцентрировавшись на пропаганде среди субпролетариата.
Независимые социал-демократы (НСДПГ) пользовались существенным влиянием, несмотря на свою малочисленность (около 400 активистов), благодаря личности их лидера Курта Эйснера. НСДПГ добивалась, прежде всего, освобождения политических заключенных. Эта партия активно участвовала в манифестациях за мир.
В Германии все больше требовали мира. Несомненно, что сепаратистские чувства баварцев в такой ситуации усилились. Они чувствовали сильную злость против пруссаков, втянувших их в эту войну. Некоторые историки ограничивают рассмотрение протеста в Баварии этим сепаратизмом. Он был действительно очень силен в Баварии, даже революционеры могли использовать это чувство для того, чтобы идти дальше.
Крушение монархии
 
Первоначально хронология протеста в Баварии не сильно отличается от общегерманской. После цикла манифестаций вспыхнули стачки против нехватки продовольствия и с требованиями мира. Они достигли кульминации между ноябрем 1917 г. и январем 1918 г. Прекратили работу рабочие военной фабрики Круппа в Мюнхене. 28 января Мюзам выступил перед 10 тысячами трудящихся и призвал их к всеобщей стачке. То же самое сделал Курт Эйснер. Но репрессии и затяжки со стороны СДПГ привели к провалу стачки.
После этого страна, казалось, успокоилась. Лидеры были арестованы, и до ноября 1918 г. волнение оставалось ограниченным. Чувствуя себя уверенной, власть даже начала освобождать заключенных. Внезапно все зашаталось. В Киле, на севере Германии, взбунтовались матросы и завладели городом (1-4 ноября). По всей стране вспыхнули волнения.
7 ноября в Мюнхене состоялась большая демонстрация за мир. В ней участвовали НСДПГ, которая, казалось, возглавляла кортеж, Крестьянский союз, члены СДПГ и огромная толпа людей. Число демонстрантов оценивалось в 150-200 тысяч.
Вначале мирная, демонстрация превратилась в бунт. Под звуки «Марсельезы» наиболее решительные из манифестантов в 17 часов проникли в школу Гульдейн, превращенную в казарму, затем — в Турецкую казарму. Солдаты увлекли за собой товарищей, и войска присоединились к народу. На пивоваренном заводе Матезера манифестанты создали рабочий и солдатский Совет.
Узнав, что отряды гвардии отказались открыть огонь, король вместе с семьей бежал в австрийский Тироль. Баварская монархия пала. Через 2 дня, 9 ноября, кайзер в Берлине также отправился в изгнание.
Провозглашение республики
 
В ночь с 7 на 8 ноября в ландтаге (баварском парламенте) была единодушно провозглашена Баварская Республика. По Мюнхену был расклеен плакат с декларацией Эйснера. В ней, в частности, говорилось:
«Немедленно образуется народное правительство, опирающееся на доверие масс. (…) Рабочий, солдатский и крестьянский Совет будет обеспечивать строжайшее поддержание порядка: любое нарушение будет беспощадно пресекаться. В казармах солдатские Советы обеспечат поддержание дисциплины и возьмут свою судьбу в собственные руки. Офицеры, которые не выступают против нового порядка вещей, могут добровольно вернуться на службу.
Мы рассчитываем на активную помощь всего населения. Мы приглашаем всех, кто хочет участвовать в строительстве этой новой свободы. Все чиновники остаются на своих постах.
Будут незамедлительно осуществлены основополагающие социальные и политические реформы. Крестьяне гарантируют снабжение городов продовольствием. Старая противоположность между городом и деревней исчезнет. Будет организовано рациональное распределение жизненно необходимых вещей. (…)
Братоубийственная война социалистов в Баварии окончена. На нынешней революционной основе рабочие массы встанут на путь единства».
Этот текст был выдержан в духе примирения. Никаких чисток в администрации и в армии. Эйснер настаивал на неприменении насилия и призывал сплотить ряды.
При условии, что не будет кровопролития, лидеры СДПГ согласились участвовать во временном правительстве.
Эйснер стал министром-председателем и министром иностранных дел. Слесарь Унтерляйтнер (НСДПГ) взял на себя руководство общественными работами. Лидер СДПГ Ауэр возглавил министерство внутренних дел. 3 других социал-демократов — Тимм, Россхауптер и Хоффманн — занялись соответственно юстицией, военными делами и культами. В правительстве также участвовали Крестьянский союз, беспартийные и члены НСДПГ.
Положение оставалось хаотичным, поскольку параллельно существовали рабочие Советы и правительство во главе с Эйснера. В действительности сложилось двоевластие, что не могло не вызвать раздоры.
Республика Эйснера (8 ноября 1918 г. — 21 февраля 1919 г.)
На этот период сильный отпечаток наложила личность Курта Эйснера. Один из участников событий Эрнст Толлер рисует следующий портрет:
«Эйснер, остававшийся бедным всю свою жизнь, чистым и непритязательным, был маленьким худым человеком со светло-пепельными волосами, спадавшими в беспорядке на затылок, с бородой, похожей на мелкий колючий кустарник, спадавшей ему на грудь. Его близорукие глаза удивленно глядели поверх пенсне, которое плохо держалось на кончике носа, а его маленькие заботливые руки, обладавшие женской тонкостью, не отвечали на дружеские или враждебные пожатия, жест, скрывающий его робость в человеческих отношениях»[3].
Идеология Эйснера
 
p105Убеждения Эйснера, писателя и издателя, исходили не столько из связной политической теории, сколько из его характера. На самом деле Эйснер не был революционером. Эриху Мюзаму, которого он встретил в 1917 г., он заявил, что является последователем Жореса. Мюзам считал его скорее близким к реформистскому марксизму Эдуарда Бернштейна. Эйснер не желал немедленного преобразования общества. Он заявил исполкому берлинских Советов: «Я в любом случае не считаю правильной мистическую концепцию, согласно которой передача средств производства обществу должна быть осуществлена с помощью лишения власти буржуазного общества»[4]. В этом он сходился со своим министром внутренних дел, социал-демократом Ауэром, говорившим: «Если мы разрушим экономику, то окажемся последними в мировом марше, и первым от этого пострадает рабочий».
Об экономике речь пойдет ниже.
Внешняя политика Эйснера
 
Эйснер расходился с социал-демократами в своем поведении во время войны. Пламенный пацифист, он не переставал клеймить вину Германии. Он защищал этот тезис на собрании государств Германии. В начале декабря 1918 г. он потребовал публикации архивов баварского МИД, чтобы вскрыть военные преступления. Берлин ответил ему сухо: «Центральное правительство утвердило в различных заявлениях программу своей внутренней и внешней политики»[5].
Эйснер вернулся к ответственности Германии, назначив послом на социалистическую конференцию в Берне пацифиста профессора Фёрстера.
Эйснер играл также роль в сепаратистском ключе. Его политика выражала недоверие, которое испытывали государства Юга Германии по отношению к Берлину. Так, на конференции премьер-министров Германии (25 ноября) он предложил создать директорию Южных государств со своей внешней политикой, служащей противовесом социалистам Пруссии. Эберт, бывший канцлер Германии, а теперь народный комиссар от СДПГ, парировал эту инициативу, предложив выборы в парламент от всех государств Германии. Это предложение и было принято. Правительство Берлина направило Эйснеру следующее коммюнике: «Мы считаем, что между центральным правительством и различными свободными государствами должны быть установлены тесные связи, и мы думаем о практической реализации этой идеи. Мы получили несколько дней назад прусский проект, который намерены глубоко изучить»[6].
Этот проект германской конституции был преложен Эбертом и сочинен Хуго Пройссом в унитарном и крайне централистском духе. Но в начале февраля 1919 г. Эйснер отправился в Веймар, чтобы представить контрпредложения от имени 5 государств Юга. Очевидно, Эйснер был элементом того, что Клод Клейн назвал кризисом германского федерализма[7].
Эйснер и баварские партии
 
Эта личная игра вызывала относительную пассивность баварских буржуазных партий. Но это была единственная область, где она проявлялась. В действительности, Эйснер внушал страх имущим слоям и националистам. А введение светского образования вызывало недовольство клира.
Что касается социал-демократов, то у них политика Эйснера вызывала бешенство. Ауэр и Тимм, считавшие ее безумной, развернули кампанию против нее. Заседания правительства проходили бурно. Пресса утверждала, что Эйснер – это иностранный еврей, сатрап, превративший свое министерство в бордель. По своему обыкновению, он игнорировал эти выдумки, но его врагов это не успокаивало.
Эйснер и Советы
 
Он выступал и против наиболее радикальных элементов населения, представленных Советами. В действительности, Эйснер проводил политику лавирования между правительством, то есть «легальным» путем, и Советами, хотя и то и другие родились из восстания и имели одинаковое происхождение. Эйснер питал доверие к парламентской системе и выступал против возможной власти Советов, однако и ликвидировать их не хотел. Более того, он дал им право контроля над правительством. В выступлении в декабре 1918 г. Эйснер изложил свою философию Советов, которую Лионель Ришар суммирует следующим образом: «(…) Их роль состоит в том, чтобы оживлять размышления и политическую активность в массах, служить барьером против опасности того, чтобы полагаться исключительно на парламент, что привело бы к окоченению политической жизни. Рабочие Советы, говорил он, должны быть своего рода живым прессом, занятым критикой всей политической жизни»[8].
Мюзам и Советы
 
Эта точка зрения на Советы, естественно, не разделялась революционерами. Во главе их стоял анархист Эрих Мюзам, который активно работал в Революционном рабочем Совете (РАР). Этот форум активистов был создан членами НСДПГ, но его связь с НСДПГ очень быстро стала формальной. Благодаря Мюзаму, РАР приобрел сильную анархистскую окраску, и в него вступали даже активисты спартаковцев, привлеченные его радикальной позицией. Несмотря на небольшую численность членов (около 50 активистов), РАР играл роль мотора в революционном брожении. Мюзам основал также «Союз революционных интернационалистов», орган единства с коммунистами, который отстаивал идею организации общества на основе Советов. Эту организацию можно определить следующим образом: «Такие Советы должны были быть организованы в каждом городе и образовать (вместе с Советами матросов и крестьян) администрацию каждого города и каждой деревни. Все Советы страны должны были избрать своих представителей и направить их на «конгресс Советов» в Мюнхен. Согласно проекту Мюзама и Ландауэра, эти Советы и конгресс должны были работать на федералистской основе и не быть централизованными»[9].
В ожидании осуществления этого проекта общества, Мюзам предложил ряд инициатив, чтобы порвать со старыми институтами. В этом его поддержали местные спартаковцы.
Мюзам и коммунисты
 
О позиции спартаковцев, в особенности в Баварии, следует сказать особо. Едва лишь создав свою первую группу 11 ноября, они склонялись к анархистским идеям, приняв такие лозунги, как «Вся власть Советам» (то есть без подчинения партии, как в России). Их лидер, выходец из России Макс Левин в действительности не сопротивлялся такой эволюции. Во время правления Эйснера спартаковцы, ставшие коммунистами (КПГ была создана 29 декабря 1918 г.), шли на буксире Мюзама. Воспоминания таких членов партии, как Роза Мейер-Левине, подтверждают такое состояние духа[10]. Из этого особого положения Мюзам сделал вывод о том, что анархисты и коммунисты должны всегда работать вместе. Такое единство действий, которое он защищал еще долго, даже после событий в Баварии, принесло ему горькое разочарование и стало самой большой ошибкой его жизни. Тем более что Мюзам выступал против марксизма в теоретическом плане. После его смерти коммунисты пытались эксплуатировать память о нем и демонстрировали его вдову, сошедшую с ума в сталинских лагерях, на всех официальных церемониях ГДР[11].
Советы и СДПГ
 
По инициативе Мюзама, Советы проводили демонстрации силы. В ночь 7 декабря Мюзам, матрос-коммунист Эгельхоферт и сотни членов Советов направились в помещение одной из наиболее ненавистных клерикальных газет. К ним присоединились солдаты, и было решено атаковать помещения редакций буржуазных газет. Это был ответ на невероятную ненависть к революции, которую демонстрировала большая пресса. Эйснер, которого вытащили из постели, вмешался, чтобы успокоить страсти. Революционеры решили встретиться с Ауэром, социал-демократическим министром внутренних дел. Крайне правый писатель Ж.Бенуа-Мешен сообщает: «Среди криков и свиста они потребовали, чтобы министр подал в отставку. Под угрозой револьверов Ауэр вынужден был подписать следующую декларацию: «В ночь 7 декабря я подвергся нападению четырех сотен вооруженных людей, и от меня потребовали отказаться от моего поста. Уступая насилию, я заявляю, что подаю в отставку с поста министра внутренних дел»»[12].
В конце концов, явились солдаты, верные правительству, и покончили с мятежом.
Эти действия не должны заслонять того факта, что Советы в Германии находились в тяжелом положении. В Берлине имперская власть уступила место ассамблее Советов, ядром которых была социал-демократия. С этого момента протест казался неоправданным, поскольку социал-демократия присутствовала в Советах (хотя в России социалист Керенский не имел с Советами ничего общего). Советы были институционализированы и ускользнули из рук революционеров. 16-21 декабря 1918 г. состоялся первый съезд Советов Германии. Из 489 делегатов только 179 были рабочими и служащими, и СДПГ обеспечила себе комфортное большинство, что позволило ей провести решение о проведении выборов, которые должны были заменить Советы парламентской системой. Поэт Эрнст Толлер, делегат от Баварии, мог только констатировать самоубийство: «Съезд германских Советов добровольно отказался от власти; этот безнадежный дар революции, Советы отреклись, отдали судьбу республики на произвол случайных результатов сомнительных выборов (…)»[13].
Пропасть между уже исчезающими Советами и теми, кто продолжал революционное действие, как в Баварии, углублялась.
Баварские выборы
 
0284490207В правительстве Эйснера социал-демократы все время требовали выборов, которые должны были положить конец двоевластию в ущерб Советам. Эйснер медлил. Соглашаясь с выборами, он пытался оттянуть их, чтобы позволить НСДПГ укрепить свои позиции. Лидеры социал-демократов на это не соглашались. Помимо кампании в прессе против Эйснера, они усилили словесные провокации. Во время коммунистического восстания в Берлине (январь 1919 г.) Ауэр заявил в одном из выступлений, что Бавария должна вмешаться вооруженным путем, чтобы участвовать в его подавлении.
В конце концов, Эйснер уступил, и выборы были назначены на 12 января. Наиболее радикальные элементы бойкотировали их. Эйснер совершил ошибку, которая окончательно лишила его поддержки со стороны революционеров. Опасаясь инцидентов во время выборов со стороны коммунистов и анархистов, он распорядился арестовать 12 активистов, включая Левина и Мюзама. Мюзам писал: «Этой попыткой он сделал шаг навстречу решающему поражению и утратил симпатию со стороны все более радикализировавшихся масс (…) Перед министерством стихийно собралась гигантская манифестация, чтобы потребовать нашего освобождения…»[14].
Под давлением народа Эйснер распорядился освободить арестованных. Но политический климат оставался напряженным. 7 января в ходе стачки в Мюнхене были убиты 2 человека. Репрессии охватили север Баварии. 10 январе в Нюрнберге прошли аресты революционеров.
12 января баварцы голосовали на выборах. Они стали катастрофой для Эйснера. НСДПГ получила 2,3% и 3 места в парламенте! Главными победителями оказались правая Баварская народная партия, получившая 35% голосов и 66 мест, и социал-демократия с 33% голосов и 61 местом.
У этого поражения было множество объяснений. Пропаганда против Эйснера дала свои плоды, и многие в Баварии голосовали против него, устрашенные ложью, которая распространялась на его счет. С другой стороны, политика Эйснера вызвала недовольство революционеров, которые не стали голосовать за него. Логическим образом, они воздержались. Выборы могли лишь привести к отказу от революционных завоеваний, поскольку парламентская система полностью расходится с Советами в представлении о народной власти.
Конец Эйснера
 
Эйснер, прибегавший к недомолвкам в отношении Советов, был и главным сеятелем смуты в глазах избирателей. Социал-демократы и правые требовали его отставки, но Эйснер отказывался уйти. Поскольку равновесие было смещено в ущерб Советам, он попытался опереться на их поддержку. Человек, приказавший арестовать Мюзама и коммунистов, вместе с ними принял участие во внушительной манифестации Советов 16 февраля, в ходе которой было выдвинуто требование об отставке министров от СДПГ и об установлении социализма. В тот же день в ходе аналогичной манифестации в Нюрнберге погибли 2 человека.
В середине февраля в Мюнхене собрался съезд рабочих, крестьянских и солдатских Советов. Эйснеру удалось добиться своего избрания в Центральный Совет. «(…) Он воображал, что, представ перед общественностью как революционный руководитель, пользующийся полным доверием масс, он завоюет популярность, которую не смог получить через выборы»[15].
Это поведение обрекло его на смерть. Пресса обрушилась на него, разжигая страсти. В конце концов, Эйснер решил уйти в отставку. 21 февраля 1919 г., направляясь с этой целью в парламент, он был убит ультраправым офицером — графом Арко-Валлей. Это вызвало взрыв эмоций в народной среде. Один из работников Советов Линднер ворвался чуть позже в зал парламента и в разгар заседания убил Ауэра, которого считал ответственным за это. Был убит также правый депутат Генрих Озель. Эйснер приобрел ореол мученика. 100 тысяч человек шли за его гробом. Но вместе с ним исчезло всякое посредничество между Советами и правительством.
Интермедия Хоффманна (21 февраля — 6 апреля 1919 г.)
В тот же день, когда был убит Эйснер, был образован Центральный Совет республики, который ввел чрезвычайное положение и объявил всеобщую стачку. Все газеты были закрыты на 10 дней. Центральный Совет состоял из 11 членов, включая Мюзама от анархистов, Макса Левина от КПГ, членов НСДПГ. СДПГ и Крестьянского союза. Присутствие членов СДПГ не должно удивлять. Даже председательство в Совете было доверено одному из них — Эрнсту Никишу. Для некоторых членов СДПГ речь шла о том, чтобы не отдать Советы революционерам. Другие действовали из честных побуждений, но их было немного.
Кризис Советов?
 
28 февраля Мюзам предложил на съезде провозгласить Советскую республику. Но баварские Советы находились под влиянием СДПГ. Предложение было отвергнуто 234 голосами против 70. Даже такие анархисты, как Густав Ландауэр, считали Советскую республику преждевременной. Съезд Советов санкционировал образование правительства во главе с членом СДПГ Мартином Зеглицем.
Попытки компромисса
 
7 марта СДПГ и НСДПГ пришли к соглашению — «Нюрнбергскому компромиссу». В этом тексте из 8 пунктов, одобренном также Крестьянским союзом, устанавливалось, что съезд Советов передаст власть ландтагу, который сформирует новое правительство. Так, спустя менее чем 3 месяца после самоубийства Советов в Берлине (16 декабря 1918 г.), казалось, что баварские Советы пошли по тому же пути.
Нюрнбергский компромисс оставлял за Советами лишь ограниченную консультативную роль. «Рабочие и солдатские Советы имеют лишь статус помощников публичной и административной власти» (из статьи 6). «По отношению к ландтагу рабочие и солдатские Советы имеют право петиции и референдума» (статья 7)[16].
Данный компромисс не сильно отличался от программы Эйснера, против которой столь сильно возражала СДПГ. Пункты 3 (создание департамента по народному просвещению) и 5 (роспуск вооруженных сил и замена их народной армией) служили сохранению лица. Власти Советов больше не существовало, по крайней мере, в этом проекте.
Борьба против Хоффманна
 
17 марта было создано новое правительство во главе с Йоханнесом Хоффманном, бывшим министром от СДПГ при Эйснере. Но как только правительство попыталось собраться, народная манифестация воспрепятствовала этому. Хоффманн считался более умеренным, чем его берлинские коллеги, прежде всего, по причине большей слабости его власти. Он не выступал против социальных мер и назначил доктора Нойрата председателем «Центрального экономического совета» по проведению социализации. Но эта социализация осталась мертвой буквой перед лицом сопротивления буржуазии. Хоффманн никогда не осуществил свой проект «полной социализации», и можно полагать, что он не был честен, а просто боялся быть сброшенным революционерами.
После сформирования правительства Хоффманна анархисты и коммунисты покинули Центральный Совет и развернули агитацию. Бессилие правительства было не единственным пунктом, вызывавшим недовольство рабочего класса. К этому добавлялась безработица (в Мюнхене было 30 тысяч безработных). Провозглашение Советской республики в Венгрии 21 марта 1919 г. встретило значительный отклик в Баварии. Об этом свидетельствует телеграмма делегата центрального берлинского правительства в Мюнхене: «Радикальные тенденции получили здесь заметное развитие по причине событий в Будапеште. (…) Правительство, которое прекрасно видит всю опасность ситуации, бессильно по причине отсутствия надежных войск и сползания масс влево».
К Советской республике
 
p094В этом контексте неудивительно, что радикальные положения встречали сильное эхо среди рабочих. Мюзам настаивал на провозглашении Советской республики. Он был членом Центрального революционного совета (не путать с предыдущим Центральным Советом, распавшимся после выхода из него революционеров), который ждал только повода для того, чтобы свергнуть Хоффманна. Такой случай представился 4 апреля.

Провозглашение Советской республики
 
В этот день делегаты Советов Аугсбурга потребовали провозглашения республики. В действительности, эти рабочие, проводившие всеобщую стачку, узнали, что правительство решило созвать парламент 8 апреля. Речь шла о том, чтобы опередить его.
Инициатива Советской республики исходила, прежде всего, от рабочих. Пока активисты еще спорили об ее своевременности, общины мюнхенских пригородов уже разработали ее принципы.
Наконец, гарнизон Мюнхена и большая часть политических организаций (включая некоторых социал-демократов) согласились с Советской республикой. Когда было проведено голосование делегатов Советов, за нее выступило большинство. Только коммунисты высказались против и отвергли предложенные им ответственные посты.
В ночь 6 апреля Центральный Совет собрался во дворце Виттельсбахов и там, в бывшей спальне королевы, принял последние подготовительные меры. Были определены ответственные лица, по всему городу должна была быть расклеена прокламация. Узнав новость, Хоффманн месте со своим правительством (и прессой) бежали в Бамберг (на севере Баварии).
Мюнхен оказался в руках революционеров.
Либертарная республика Советов (7 — 13 апреля 1919 г.)
Как писала Роза Мейер-Левине, «реальная власть перешла к Толлеру, председателю независимых, и к двум весьма популярным анархистам — Мюзаму и Ландауэру»[17]. Следует уточнить, что Мейер-Левине — ленинистка и может рассуждать только в терминах власти. В случае с двумя анархистами речь шла скорее о влиянии. Предложения Мюзама долго отвергались, пока не оказались приемлемыми. Потребовалось вести ожесточенную пропаганду и осуществлять систематическое присутствие в революционных событиях.
Программа республики
 
Текст прокламации редактировал Мюзам. Вот ее основные положения:
«Диктатура пролетариата — реальность!
Мы немедленно вступим в контакт с Россией и Венгрией! Между социалистической Баварией и имперским правительством связи больше нет.
Революционный трибунал накажет все реакционные действия. Ложь прессы будет пресечена: национализация газет обеспечит подлинную свободу печати для революционного народа.
Новое правительство как можно скорее организует новые выборы, на которых будет основана система Советов, предоставляющая трудовому народу полномочия принимать решения (…) По модели республики Советов разовьется социалистическое общество; в нем больше не будет ни безработицы, ни нищеты.
В союзе с революционной Россией и Венгрией новая Бавария установит революционный Интернационал и укажет миру пути революции.
Пролетарии, живите в мире друг с другом!
У нас лишь один общий враг: реакция, капитализм и эксплуатация. И в борьбе с этим врагом все сторонники этой борьбы должны сохранять единство.
За работу! Каждый на своем посту!
Да здравствует свободный баварский народ!
Да здравствует республика Советов!»[18]
Очевидно, что Мюзам был слишком увлечен примером русской революции, поскольку такой текст вполне мог быть написан КПГ. В нем можно встретить даже понятие диктатуры пролетариата, которое не имеет с анархизмом ничего общего. Другой немецкий анархист Рудольф Роккер отверг в 1920 г. такого рода путаницу в статье под названием «Система Советов или диктатура пролетариата?», в которой писал: «Идея «Советов» выражает то, чего мы хотим достичь с помощью социальной революции; она соответствует всей конструктивной стороне социализма. Идея же диктатуры имеет чисто буржуазное происхождение и не имеет с социализмом ничего общего»[19]. Позднее сам Мюзам осознал двусмысленность этой концепции и заявлял, что «анархисты имеют основания как можно меньше пользоваться термином «диктатура пролетариата»»[20]. Но в тот момент он совершил ошибку и требовал такой диктатуры.
Ответственные лица республики
 
Был избран Совет народных комиссаров, который должен был руководить общественными делами. Председателем был избран Эрнст Толлер. Этот поэт был членом НСДПГ, но оставался большим поклонником Ландауэра, и в тот момент его можно было причислить к либертарному движению. Густав Ландауэр стал комиссаром по народному просвещению и культуре. Свидетельства на сей счет расходятся, поскольку Мюзам говорит о нем, как о комиссаре по информации и пропаганде[21]. Однако мы знаем, что Ландауэр разработал реформу системы образования. Возможно, он совмещал ответственные посты… Назначенный на пост комиссара по иностранным делам доктор Липп оказался совершенным безумцем, и Толлер вынужден был заставить его уйти. Этот несчастный инцидент активно использовался контрреволюционной пропагандой; Липп изображался как ответственный представитель Советов!
На пост комиссара по внутренним делам был назначен Зольдманн, по торговле – Паулукум, член РАР. Ответственным за финансы был Сильвио Гезелль, теоретик, которого Мюзам определял как анархиста. Некоторые называют его анархо-капиталистом, но в действительности он был своеобразным прудонистом[22]. Его назначение не было случайным. В книге «Призыв к социализму» (1911 г.) Густав Ландауэр называл Гезелля одним из самых смелых анархистских мыслителей, наряду с Кропоткиным, Элизе Реклю и Прудоном.
Не станем перечислять всех народных комиссаров. Среди таинственных персонажей, участвовавших в этой республике, отметим анархиста Рета Марута, чье имя мало кому что скажет. Марута звали на самом деле Отто Макс Файге; он родился 23 февраля 1882 г. в Швибусе (Познань). Став артистом и писателем под псевдонимом Марут, он издавал до 1914 г. анархистский журнал «Дер Цигельбреннер». Сейчас доказано, что Файге-Марут стал потом знаменитым писателем Б.Травеном. В период республики Советов он работал вместе с Ландауэром и, как кажется, занимался вопросами печати и пропаганды.
Интересно, что главный инициатор Советской республики Эрих Мюзам согласился занять лишь второстепенный пост — по связям с Восточной Европой. С 7 апреля он вступил в радиоконтакт с Москвой и Будапештом.
Оппозиция коммунистов
 
Muenchen_1919Мюзам объяснял этот свой полу-отход в мемуарах «От Эйснера до Левине». Одной из причин был бойкот со стороны КПГ: коммунисты считали Советскую республику несвоевременной. Столкнувшись с их отказом от единых действий, Мюзам даже спросил коммуниста Аксельрода, не поздно ли отступать. По крайней мере, такова версия, которую выдвигал Мюзам задним числом. Следует отметить, что его мемуары были адресованы Ленину, и к ним надо относиться с осторожностью.
Оппозиция коммунистов может показаться странной, поскольку коммунисты шли вместе с анархистами и поддерживали их инициативы. Руководство партии прислало их Берлина «ортодоксального» представителя – Евгения Левине. Этот активист российского происхождения взял в свои руки мюнхенскую группу, заменив прежних руководителей. «Его скромный авторитет и то, как он держался, привели к тому, что Макс Левин смог отойти в сторону без всякой злопамятности или ревности, с такой же естественностью, с какой уступают место старой женщине»[23]. Левине постарался также успокоить весьма непокорных низовых активистов. Его жена рассказывает кое-что об отношении членов КПГ к анархистам. «Они делают то, чего партия не делает, говорили они. Главное — это быть революционером»[24]. Напротив, Левине говорил о Мюзаме: «Мюзам — мой личный друг, но в том, что касается политики, мы — противники»[25]. Потребовался весь авторитет Левине и перешедшего на его сторону Левина, чтобы помешать большинству коммунистов примкнуть, несмотря ни на что, к новой республике.
Официально Левине отказывался от участия в республике, поскольку считал ее преждевременной. Необходимо, говорил он, лучше подготовиться и дать импульс созданию фабричных Советов. Но эти аргументы не служат достаточным объяснением отказа со стороны КПГ. В действительности, Левине хотел играть руководящую роль. «Мы можем принять участие только в такой республике, которая будет провозглашена самими Советами. И только если большинство представителей этих Советов будет состоять из коммунистов. Мы можем участвовать только в правительстве, которое будет проводить коммунистическую политику, и только коммунисты могут делать эту политику»[26].
Мюзам тщетно ждал единодушной поддержки Советов, которая не состоялась из-за позиции КПГ. Эта ситуация подтвердилась 11 апреля во время крупного собрания фабричных Советов. Коммунистические лидеры подтвердили свою оппозицию, в то время как среди некоторых их активистов царили колебания.
Трудности
 
Оппозиция со стороны компартии существенно ослабляла новую республику. Более того, республика не распространилась на всю Баварию. Добровольческие корпуса – полувоенные формирования ультраправых – удерживали север страны. Рабочие Нюрнберга тщетно попытались действовать по примеру своих мюнхенских товарищей в ходе кровопролитных уличных боев.
Из Бамберга, где он расположился, Хоффманн пытался вербовать силы для свержения республики Советов. Она же могла рассчитывать только на район Мюнхена. Даже деревня осталась враждебна революции. Малоэффективные крестьянские Советы не могли противостоять реакционной пропаганде Эйзенбергера. Мюнхен подвергся бойкоту в снабжении продуктами питания.
«(…) Я сознавал, что прекрасный проект осуществления аграрной революции можно осуществить только вне города, только с помощью наиболее отсталых и бедных средних собственников. Во всяком случае, на баварской земле! В то время как во всех странах к востоку от Эльбы латифундии остались столь же нетронутыми, как в Южной Италии, что позволило социал-демократическим «правителям» принимать приглашению юнкеров на охоту, в Баварии надеялись красивыми словами убедить кулаков с энтузиазмом отказаться от их земельных владений»[27]. Автор этого свидетельства Адриен Турель справедливо отмечал, что характер земельной собственности не благоприятствовал баварским революционерам. Если прибавить к этому традиционные противоречия между городом и деревней, шансы привлечь крестьян к делу революции оставались ограниченными. Посланный комиссаром в деревню, Турель был весьма плохо принят жителями: «Я остался один на один, со всеми своими способностями, с этими парнями, у каждого из которых было свое охотничье ружье и которые с полным доверием ожидали прихода белой гвардии»[28]. Вскоре после отъезда Турель узнал, что крестьяне ищут его, чтобы свести с ним счеты!
Анархистский проект
 
Несмотря на все эти трудности, комиссары издали множество декретов. Э.Фолькманн называет некоторые из них:
«Ландауэр реформировал порядок обучения и образования. Он заявил: «Каждый будет работать в соответствии с тем, что ему кажется хорошим; любое принуждение ликвидируется; юридический дух больше не действует». Преподаватели и ответственные лица как можно скорее отстраняются; экзамены и университетские звания сокращаются до минимума. Любой гражданин, достигший 18 лет, получает право посещать университет. Преподавание истории, враждебное цивилизации, запрещается.
Народный комиссар предложил (администрации) системы жилья распорядиться о реквизиции всего жилья на территории Баварии. Каждая семья имела право лишь на одно жилое помещение, кухню и спальни. Другое намерение состояло в полной социализации с полным обновлением валютно-финансовой системы»[29].
Причины поражения
 
Эти меры так и не были осуществлены из-за нехватки времени и неэффективности институтов, созданных революцией. Проект создания народной армии так и не увидел свет из-за нехватки средств. Богачи отказывались отдать оружие. Левине писал в «Роте фане», газете коммунистов: «В Баварии, напротив, ни один пролетарий не получил оружия. Ни один буржуа не отдал своего. Хотя пролетариат пытался понять и оказывал давление на собраниях, он не мог появляться на улицах после 8 часов вечера (из-за комендантского часа, — прим. изд.).
Полковник Эпп (командир добровольческих корпусов, — прим. изд.) уже собирает своих добровольцев. Отовсюду буржуазия шлет своих студентов и сынков им на помощь»[30].
 Хотя Левине пристрастен, то, что республика оказалась под большой угрозой, правда. В самом Мюнхене новый режим подрывался саботажем, а его слабость мешала принять эффективные меры. Но главная опасность исходила от коммунистов. Они организовывали многочисленные митинги и пропагандировали создание новых Советов («Советов труда»), которые находились бы под коммунистическим влиянием.
Одно из таких собраний состоялось 9 апреля в пивоварне Матёзер. Левине побуждал участников свергнуть республику Советов и передать власть КПГ. Он чуть было не добился своего, но Толлер попросил слова и убедил собравшихся отказаться от этого проекта.
Поведение Левине вызвало конфликты в рядах партии. Когда он призвал своих сторонников выйти из РАР, некоторые активисты заявили о выходе из КПГ или стали действовать вопреки указаниям руководства. Но тому все-таки удалось добиться своего, поскольку РАР в конце концов распался.
Конец Первой республики
 
Хоффманн собрал некоторые части, которые приступили к действиям 13 апреля. В этот день часть гарнизона Мюнхена захватила город. Эрих Мюзам и 12 народных комиссаров были арестованы и заключены в крепость Ансбах. Центральный Совет был распущен, объявлено осадное положение. Так пала Первая Советская республика.
Споры об ответственности
 
Почему республика пала? Мы уже упомянули о позиции КПГ, но одна только оппозиция коммунистов не объясняет поражения республики. К этому следует прибавить неопытность ее делегатов, отсутствие координации и средств. Более того, такие активисты, как Ландауэр, предпочитали земным проблемам лирические полеты. Сошлемся еще раз на Туреля, поскольку его воспоминания систематически вскрывают ошибки республики в период его пребывания в Баварии. Его замечания важны:
«В марте 1919 г. в Мюнхене меня совершенно не интересовала плачевная риторика собраний, в ходе которых Густав Ландауэр и подобные ему теряли драгоценное время на понтифики о проблемах народного образования или даже философствовали о возможности добрых буржуа и филистимлян превратиться в космопацифистов»[31].
Турель, вероятно, имеет в виду сочинение Ландауэра «Филистимляне»[32], особенно туманное и непонятное для непосвященных – недостаток, который часто встречается в его работах. При этом не следует забывать, что Ландауэр прекрасно выступал на публике и умел пленять толпу.[33] Но, быть может, было бы лучше побуждать людей к действию. Нехватка реализма у некоторых революционеров была очевидна.
В то же время не стоит слишком ругать представителей Советов. Очень просто рассуждать о медлительности в решениях, когда республика существовала всего неделю!
С другой стороны, сыграло свою роль поведение активистов СДПГ, теоретически связанных с Советами. Один из них, Шнеппенхорст, поднимал солдат против республики, а потом присоединился к контрреволюционерам. Историки выдвигают даже утверждение о провокации со стороны этого персонажа, который подталкивал к провозглашению республики Советов, чтобы создать необратимый антагонизм. По мнению Лионеля Ришара, оппортунизм заставил СДПГ вначале поддержать республику Советов, а затем переметнуться в другой лагерь, как только появились первые трудности[34]. Как бы то ни было, это не объясняет, почему Шнеппенхорст бежал незадолго до переворота, и координации между Хоффманном и путчистами, о которой было известно отделениям СДПГ. Но не стоит и делать амальгаму: некоторые социал-демократические рабочие были действительно разгневаны предательством 13 апреля и приняли участие в столкновениях, которые последовали за началом путча. Действительно, несмотря на обещание сохранить Советы, массы дали быстрый ответ.
Вторая республика Советов (14-30 апреля 1919 г.)
Путчисты под командованием Ашенбреннера захватили вокзал и дожидались армии Хоффманна, которая направлялась к Мюнхену. Но рабочие не желали отказываться от республики. Стихийно было организовано сопротивление, хотя революционеры располагали лишь несколькими винтовками. Однако в результате они повсюду победили солдат. В течение 10 часов рабочие отбили вокзал и основные здания. Дольше всего продолжалось сопротивление в лицее Луитпольда, где забаррикадировались военные. Рабочие под руководством Толлера окружили его и добились капитуляции солдат. Ашенбреннер бежал, уведя с собой пленных.

Причины победы
 
Успех был достигнут благодаря решительности мюнхенских рабочих. У большинства из них не было четкого представления о том, какой проект общества поддерживать, и они часто полагались на опытных активистов. Но они были резко против возвращения Хоффманна. Как писал Толлер, «народ (…) знал, чего он не хочет, но не знал, чего он хочет»[35].
Нужно признать, что сопротивление солдат не было очень упорным. У солдат не было стимулов для борьбы. Толлер заявлял даже, что им было предложено по 300 марок за измену Советам. Что касается попытки путча, он был непопулярен даже среди низовых активистов СДПГ. «Социал-демократы не рисковали организовать собрания своей партии, так как опасались, что им оторвут голову их собственные сторонники»[36].
 
Республика
 
BavariaХотя Советы снова стали хозяевами города, казалось трудным восстановить прежний Центральный Совет, обезглавленный арестами. Коммунисты извлекли выгоду из этой ситуации, хотя они не играли никакой руководящей роли в боях. Мы упоминаем об этой детали, поскольку коммунистическая и даже правая историография пытается сделать из них главное действующее лицо тех дней. КПГ сумела добиться избрания фабричными Советами нового Центрального Совета под своим полным контролем. Реальная власть была передана комитету действия, состоявшему в большинстве своем из коммунистов, который избрал два совета — исполнительный и контрольный.
Левине представил решения коммунистической власти: экспроприацию банков, средств передвижения, жилья, создание различных комиссий по управлению и бюллетеня для связи. Разумеется, за всеми решениями стояла партия, а Советы потеряли всякую автономию. «Эффективные» меры имели ценность для КПГ, но можно ли говорить в этом случае о революции Советов?
Коммунисты воспользовались ситуацией и для того, чтобы свести некоторые счеты. Ландауэр был отодвинут в сторону, хотя предлагал остаться на службе. Толлер чуть не был арестован, поскольку лидеры КПГ питали к нему ненависть, но рабочие воспротивились этому и потребовали даже предоставить ему ответственный пост.
Военная победа Советов
 
Толлеру, который в период войны был всего лишь унтер-офицером артиллерии, было поручено военное командование в зоне к северу от Мюнхена. Он не замедлил продемонстрировать свои способности. Хоффманну действительно удалось не без труда набрать несколько частей. Рабочие отказывались, крестьян было слишком мало, чтобы принять в них участие, солдаты были ненадежны. Бойцы были в основном маргиналами, привлеченными высокой оплатой. Такая армия была не блестящей. 16 апреля она встретилась в Дахау с частями под командованием Толлера. Рабочие одной их фабрик Дахау стихийно присоединились к революционерам и внесли вклад в победу. Белые были разбиты, но Толлер воспротивился общей экзекуции, несмотря на приказы Эгельхофера. Из-за нехватки средств армия Советов не смогла использовать свой успех.
Крах коммунистов
 
Новая республика увязла в трудностях. Коммунисты управляли не лучше, чем их предшественники. В «правительстве» сказывались разногласия, в Мюнхене царил голод из-за продовольственной блокады. Среди рабочих также росло недовольство. Все больше голосов критиковало КПГ. Ландауэр писал Левине: «(..) Я вижу ваши труды и с сожалением вынужден констатировать, что в экономической и интеллектуальной области вы не справляетесь. (…) Я горько сожалею, что сегодня пропагандируется лишь малая часть моего дела, дела пыла и порыва, культуры и просвещения»[37].
Независимые под руководством Толлера противостояли коммунистам на заводских собраниях и критиковали их за их политику.
Вмешательство Берлина
 
Тем временем, Хоффманн извлек уроки из своих новых поражений. В итоге он согласился принять помощь берлинского правительства. До тех пор он не принимал ее, чтобы не поступаться автономией Баварии. Социалистический лидер Носке, тот самый, который подавил спартаковское восстание в Берлине, навязал ему настоящий диктат.
Общее командование было поручено генералу фон Овену. Он не должен был ни в чем отчитываться перед правительством Хоффманна. Носке хотел избежать любых переговоров с революционерами в последний момент. Берлинские социалисты совершенно осознанно избрали в качестве решения кровавую баню. После взятия Мюнхена на Баварию должен был быть распространен временный закон о рейхсвере, баварская армия лишалась всякой автономии и включалась в национальную армию.
Мобилизация войск
 
Носке набрал 100 тысяч человек — контингенты из Пруссии, Вюртемберга, остатки армии Хоффманна и, прежде всего, добровольческие корпуса, собранные со всей Германии для участия в репрессиях. Эти солдаты были возбуждены пропагандой. Некоторые лидеры Советов имели несчастье быть иностранцами (Левине и Левина называли «русскими») или евреями, как Левине и Ландауэр, что вызывало ненависть контрреволюции. Рассказывали воображаемые ужасы, чтобы быть уверенным, что никто не проявит милосердия.
Подавление
 
1918bsrВ Советах все уже шло наперекос. Последнее собрание Советов 27 апреля проходило в возбужденной атмосфере. Авторитаризм коммунистов был подвергнут ожесточенной критике. Добившись их отставки, рабочие назначили новых ответственных лиц. У нового правительства — увы! — уже не оставалось времени, чтобы проявить себя. С конца апреля город Мюнхен был полностью окружен.
До 2 мая революционеры оказывали ожесточенное сопротивление, дом за домом. В центре города буржуа и студенты, осмелев с приближением белых, отбили у рабочих административные здания.
Начались жестокие репрессии. Белые единым махом расстреляли всех заключенных. Ландауэр был забит солдатней насмерть. Марут-Травен чуть было не испытал ту же участь. Один из его друзей рассказывал: «(..) Его приковали наручниками к другому осужденному и затолкали в грузовик, чтобы отвезти на расстрел. Но дверь фургона плохо закрывалась. Им удалось открыть ее и выпрыгнуть. Второй человек умер при побеге. Травен ожесточенно боролся, пока не сорвал рукоятку наручников и смог бежать…»[38]. Итог этих дней — от 600 до 700 убитых. Конец бойне положило недоразумение. 21 член католической ассоциации был убит по ошибке.
Удовлетворенный репрессиями, Носке направил командующему армией следующую телеграмму: «Выражаю вам полную признательность и свою полную благодарность войскам за исполненные осторожности действия и увенчавшиеся успехом операции в Мюнхене»[39].
Позднее была сделана попытка оправдать эти убийства казнью 7 заложников — единственным фактом, в котором можно было обвинить Советы. Эти заложники были членами ультраправого общества «Туле» (в нем состояли такие будущие нацисты, как Рудольф Гесс и Розенберг). У них были обнаружены фальшивые печати и бланки Советской республики, и их арестовали за шпионаж. Об их расстреле распорядился комендант лицея Луитпольда, взбешенный жестокостями, совершенными белыми.
Как и в случае с Парижской Коммуной, эти смерти послужили для оправдания в сотни раз большего количества смертей. Сегодня почти во всех книгах, упоминающих республику Советов, можно обнаружить эту удивительную арифметику. Как замечал по этому поводу Альбер Камю, «(…) в мире господства не существует равноценности (…). Хозяева взыскивают цену своей крови с процентами»[40]. Расправы начались еще до казни заложников. Эти казни не могут служить объяснением. Речь шла скорее о произволе с целью расправиться с революционным движением, как в Берлине в январе 1919 г.
После групповой юстиции началась юстиция легальная. Левине был приговорен к смерти и казнен 5 июня 1919 г. Другие заключенные, в том числе Толлер и Мюзам, получили длительные сроки тюремного заключения. Большая часть из них смогла воспользоваться амнистией, предусмотренной для Гитлера и участников его путча в 1923 г.
Итог баварских Советов
По всей Германии и особенно в Баварии рабочие и солдатские Советы были органами стихийной организации немецкого пролетариата. Эта пирамидальная структура, шедшая снизу, служила революционной альтернативой парламентской системе. Надо однако признать, что Советы потерпели неудачу. Некоторые сдались без борьбы и согласились уступить место парламенту. Другие оказались более прочными, как в Баварии, однако и в России, и в Венгрии, и в Италии, и в Германии можно обнаружить определенные недостатки системы Советов. Мы не будем здесь вдаваться в теоретические дискуссии о Советах. Некоторые труды на сей счет мы приводим в библиографии. Нас интересуют несовершенства баварских Советов.
Партии и институты
 
Soviet_proclamationСоветы не исключали из своего функционирования политические партии. Напротив, они были сферой, связанной с их борьбой. СДПГ часто нейтрализовывала Советы своей подрывной работой. Коммунистическая партия пыталась, как в России, установить контроль над рабочими Советами, и заводские собрания часто ограничивались тем, что регистрировали решения, уже принятые политиками. Жизнеспособная организация Советов должна извлечь урок из этого недостатка. Лишенные организации, баварские анархисты не могли эффективно бороться с проблемами, которые подрывали Советы.
Другой недостаток: судьба прежних институтов. Советы не ликвидировали их на самом деле. Они строились рядом, делая те институты ненужными. Но, допуская замену прежних полицейских и иных административных сетей, они открывали двери для саботажа. Республика Советов удовлетворялась клятвой верности со стороны прежних функционеров! Итальянские анархисты извлекли урок из этого и проголосовали на конгрессе УСИ (революционного профсоюза) в декабре 1919 г. за резолюцию, настаивавшую на реальном разрушении государственного аппарата. Вот как оценивает П.Масини этот вклад анархистов систему Советов: «Но поскольку нельзя победить государство, игнорируя в действительности, что его присутствие можно ощутить в любой момент, приведя в действие его механизм принуждения и наказания, необходимо разрушить и этот механизм. Советы не могут выполнить эту операцию, и потому требуется вмешательства организованной политической силы, специфического классового движения, которое доведет эту миссию до конца. Только так можно избежать того, что буржуазия, изгнанная в дверь в своих индустриальных одеждах, вернется через окно, переодевшись в полицейского»[41]. Необходимо развить дальше вопрос об уничтожении государства. Мы скажем лишь, что только это действие, связанное с антиавторитарной практикой, может гарантировать либертарное функционирование Советов, противостоящее как реформизму, так и диктатуре.
Несвоевременная республика?
 
Можно ли было провозглашать Советскую республику? Этот вопрос все еще вызывает спор. Слишком просто было бы заявить с исторической дистанции времени, что баварские Советы были обречены. Конечно, в заявлениях Левине или Толлера можно обнаружить известный пессимизм. Они хорошо видели, что революция повсюду в Германии подавлена и что население в действительности не понимает ее целей. Но рабочие отвергали любое возвращение к старой системе. Это доказывает стихийная оборона республики 14 апреля 1919 г. То, что происходило в России, казалось примером для подражания. И если в марте 1919 г. Бавария оставалась изолированной от остальной Германии, не следует забывать о том, что в Австрии и Венгрии происходило распространение Советов. Некоторые современники усматривали возможность связи между венгерской и баварской Советскими республиками через Австрию. Об этом пишет Ролан Барди: «(…) В чисто военном плане венгерское вмешательство на стороне австрийских и баварских Советов не составляло большой трудности. Сам председатель Австрийского Совета заявлял после событий, что рабочие Советы опрокинут буржуазную республику в течение часа … если подоспеет помощь венгерских ополчений! После такого завоевания дорога на Мюнхен была бы открыта!»[42]
Стремясь понять провозглашение республики в Мюнхене, необходимо принять во внимание контекст всей Центральной Европы, а не только одной Германии.
Политический итог
 
Тем большей критики заслуживает позиция КПГ. Коммунисты избирали тактику, которая должна была дать им власть, как в России, бойкотируя республику с момента ее провозглашения и создавая тем временем фабричные Советы. Когда обстоятельства оказались для них благоприятными, они взяли руководство всеми делами в свои руки, но оказались не более компетентными, чем остальные. Оправдания задним числом не работают: если революция в Баварии не созрела, как она могла созреть после маневров КПГ в Советах? Их поведение на самом деле диктовалось их жаждой гегемонии. В минус им следует поставить внутренние раздоры в Советах, не говоря уже о попытке свергнуть республику 11 апреля 1919 г.
Анархистов нельзя заподозрить в том, что в период своего руководства они проявляли авторитаризм, но можно высказать два критических замечания. Первое состоит в систематическом поиске единого фронта с другими революционерами. Этот демарш, в принципе похвальный, доходил до того, что это привело их к отказу от собственной организации. Последствия почувствовались, когда не удалось защитить республику Советов.
Второй момент критики касается поведения некоторых активистов, которые предпочитали слова делам и которым иногда не хватало реализма. Что можно подумать о Ландауэре, который после окружения Мюнхена предложил послать в качестве эмиссара одетого в белое ребенка, чтобы растрогать солдафонов! И тем не менее, анархисты играли важную роль в баварских Советах, но отсутствие опыта добавлялось к местным трудностям и мешало им превратить Баварию в место либертарного опыта.
Последствия подавления
 
Расстрел коммуниста в Мюнхене, май 1919 г.

Расстрел коммуниста в Мюнхене, май 1919 г.

Главная историческая ответственность лежит на социал-демократах. Они нашли только одно решение — сокрушить Советы любой ценой. Что заставило их пустить волка в овчарню. Фактически социал-демократы несут ответственность за утверждение нацизма в том регионе, где он возник — в Баварии. В частях, которые подавили Советскую республику, были такие будущие нацисты, как Рудольф Гесс и Рэм. Участники подавления приобрели ореол славы среди активистов крайне правых. Гитлер, не приводя доказательств, заявляет в «Майн Кампф», что 3 человек из Советов приходили арестовать его, но он обратил их в бегство! Хуже того, регион Мюнхена был отдан в руки военщины и крайне правых. Полиция жаловалась, что ничего не контролирует!

СДПГ не извлекла никаких выгод из организованной ею кровавой бани. Очень скоро Хоффманн оказался в меньшинстве в парламенте и должен был уступить место правым. В Баварии установилось положение полу-восстания. Это был единственный регион, где крайне правый путч Каппа удался в 1920 г., и именно в Мюнхене произошел в 1923 г. путч Гитлера. В нем участвовали многие из тех, кто участвовал в подавлении Советской республики.
Перевод брошюры:
La République des conseils de Bavière (1919). Paris: Partage Noir, s.a.
Перевел c французского В.Граевский

 


[1]Цифрына 1907 г. приводятсявстатье: R.Furth. Les conseils ouvriers en Allemagne // «La Marge». (Strasbourg). No.9.
[2] Roland Lewin. Erich Mühsam. Paris, 1968. P.5.
[3] Ernst Toller. Une jeunesse en Allemagne. Lausanne, 1974. P.116.
[4] Gilbert Badia. Kurt Eisner devant le comité exécutif des conseils berlinois // «Revue d`histore moderne et contemporaine. 1968. Avril-juin. P.345.
[5]Цит. по: «Le Journal». 8.12.1918.
[6]Тамже.
[7] Claude Klein. Weimar. Paris, 1968.
[8] Lionel Richard. Préface // Rosa Meyer-Leviné. Vie et mort d`un révolutionnaire. Paris, 1980. P.14.
[9] Gustav Landauer et la Révolution allemande // «Le Monde libertaire». Janvier 1967. No.128.
[10] Rosa Meyer-Levineé. Vie et mort d`un revolutionnaire. Paris, 1980.
[11] О судьбе жены Мюзама см.: Rudolf Rocker. DerLeidensweg von Zensl Mühsam. 1949. Мюзам советовал жене не доверять сталинистам. Но после его гибели его вдова была приглашена в СССР. Сразу после приезда она была арестована, а рукописи Мюзама конфискованы.
[12] Jacques Benoist-Mechin. Histoire de l`armée allemande. Vol.1. Paris, 1964. P.273-274.
[13] E.Toller. Une jeunesse… P.112.
[14] Erich Mühsam. Von Eisner bis Leviné // «Ich bin verdammt zu warten in einem Bürgergarten». 1983.
[15] L.Richard. Préface… P.16.
[16]Цит. по: Wolfgang Haug. Erich Mühsam, Schriftsteller der Revolution. Grafenau, 1979.
[17] Rosa Meyer-Leviné. Vie et mort… P.159.
[18] E.Mühsam. Von Eisner bis Leviné…
[19]Цит. по: Alexandre Skirda. Les anarchistes russes et les soviets. Paris, 1973. P.173.
[20] Erich Mühsam. Die Befreiung der Gesellschaft vom Staat // «Ich bin verdammt…»
[21] Erich Mühsam. «Wo ist der Ziegelbrenner?» // «Le Monde libertaire». 26.11.1987. No.683; Roland Lewin. Erich Mühsam. Psris, 1968.
[22] Сильвио Гезелль (1862-1930) выступал за такое использование новых денег, которое могло бы позволить избежать спекуляцию ими.
[23] R.Meyer-Leviné. Vie et mort… P.147.
[24] Ibid. P.144.
[25] Ibidem.
[26] Ibid. P.154.
[27] Adrien Turel. De Spartacus à la Commune de Munich // «Temoin». Automne-hiver 1957/1958. No.18/19. P.24.
[28] Ibid. P.26.
[29] Erich Otto Volkmann. La Révolution allemande. Paris, 1933. P.187.
[30] Rosa Meyer-Leviné. Vie et mort… P.160.
[31] A.Turel. De Spartacus à la Commune… P.24.
[32]См. вкниге: Tankred Dorst. Die Münchner Räterepublik. Frankfurt, 1966.
[33] Отчет об одном из его выступлений и реакции публики см.: Gustav Landauer. Rede über die Sicherung der Revolution // Erkenntnis und Befreiung. Frankfurt, 1976.
[34] L.Richard. Notes // R.Meyer-Leviné. Vie et mort… P.206-207.
[35] E.Toller. Une jeunesse… P.110.
[36] R.Meyer-Leviné. Vie et mort… P.172-173.
[37] E.Toller. Une jeunesse… P.148.
[38] Интервью мексиканского кинорежиссера Габриэля Фигероа см.: «Liberation». 13.12.1990.
[39] E.Toller. Une jeunesse… P.194.
[40] Albert Camus. L`Homme revolte. Paris, 1972. P.141.
[41] Pier Carlo Masini. Anarchistes et communistes pendant le mouvement des conseils à Turin. Paris, 1983. P.27.

[42] Roland Bardy. 1919. La Commune de Budapest. Paris, 1973. P.152.

http://aitrus.info/

Также материалы о Баварской Советской Республике вы можете прочитать в брошюрах советских историков: http://grachev62.narod.ru/bsr/content.htm

Комментариев пока нет... Будьте первым!

Оставить комментарий


девять + = 18