Главная » Без рубрики » НОУ-ХАУ ПЕТРОПАВЛОВСКИХ НАДЗИРАТЕЛЕЙ

«Внимание! Внимание! Меньше слов, больше пыток!» – такой лозунг стал главной целью в работе Петропавловских новаторов из учреждения ЕС 164/1. Не успев еще толком передать уголовно-исполнительную систему из Минюста снова в ведение МВД, последние стали потихоньку вводить в местах содержания подследственно-арестантские камеры пыток или как, их называют в народе, «пресс-хаты». И опытным местом стал городской следственный изолятор.

Небольшой экскурс в историю…

Процессы перехода УИС из системы МВД в Минюст активно начались в 1999 году, и уже через три года она полностью была под предводительством юстиции. На тот момент властью двигало желание признания Казахстана международным сообществом, как правового государства, в котором права человека не пустой звук. В это время тюремное ведомство страны представляло собой крайне жалкое зрелище. Все колонии переполнены, скудный рацион питания, стремительный рост больных туберкулезом и крайне жесткое обращение над осужденными со стороны надзирателей – вот картина УИС МВД РК прошлых лет. Особенно памятными являются 1995–1997 годы, когда продовольственное обеспечение не поступало практически в зоны. В день умирали в среднем по два и более человека. А трупы их складировали на улице, на территории карантина (место, куда поступают вновь прибывшие заключенные).

Одним, да и, пожалуй, единственным достижением перехода в 2002 году тюремного ведомства в МЮ РК, являлось искоренение «пресс-хат» в следственных изоляторах Казахстана. За время пребывания в этих пытательных камерах человека подвергали всевозможным экзекуциям, таким, как: пытка электричеством, физическое и психологическое истязание и даже сексуальное насилие. Они существовали вплоть до 2002 года, но с переходом в Минюст КУИС был вынужден отказаться от подобной практики. Все было более-менее благополучно, но наступил 2011 год…

С почином, господа полицейские!

В следственном изоляторе г. Петропавловска ЕС 164/1 как грибы после дождя стали появляться первые жертвы вновь практикующих «пресс-хат». К несчастью, первооткрывателем стал Александр Умаров, 1983 года рождения. По сообщению адвоката, в данный момент Александра уже прекратили пытать, но именно о первом стало известно общественности. Получив данную информацию, 31 августа к месту происшествия направились мать избиваемого Татьяна Григорьевна, члены ОНК, а также правозащитник Вадим Курамшин и представитель СМИ Александр Данчев. Скажу сразу, таких VIP-гостей, как мы, там явно не ждали! Не успев подъехать к стенам СИ, нас начали снимать на видеокамеру прямо из окна учреждения, но, увидев, что мы их заметили, поспешили ретироваться. Это были далеко не все сюрпризы. Половину нашего правозащитного десанта просто не впустили внутрь СИЗО, да и те, кому все же удалось туда попасть, дальше кабинета начальника, подполковника юстиции Рустама Ахмеджанова пройти так и не смогли (это были представители ОНК и мать арестованного). А нам вместе с правозащитником Вадимом Курамшиным пришлось на улице ждать результатов. Вот тут-то и началось самое интересное: как по взмаху волшебной палочки к учреждению стали стягиваться доблестные и многоуважаемые хранители правопорядка, и их количество перевалило за фуражек этак тридцать. При этом они явно съехались туда ни шутки ради, а чтобы заниматься своими должностными обязанностями – охранять население от приставучих правозащитников. После того как мы услышали разговор по мобильному одного из стражей со своим руководителем, не осталось ни малейшего сомнения, что весь этот театр проходит из-за наших скромных персон. Из беседы следовало, что незваные гости, то бишь мы, цитирую: «Стоят спокойно, ничего не делают, людей не агитируют!» Вскоре вместе с ОНКшниками вернулась Татьяна Умарова. Начальник учреждения Ахмеджанов отказался вступать в диалог и предоставить встречу с Умаровым, перевести его в другую камеру. Мотивировав это так: «Если бы мы перевели его в другую камеру, то это означало бы признание нашей вины, а мы не признаем, у нас все в порядке, и никаких «пресс-хат» нет». Помимо этого он уверял мать и даже клялся, что с Александром все хорошо, мол, жив, здоров. Полные впечатлений мы отправились в Департамент уголовнb-исполнительной системы по СКО, хотя уже и чувствовали, что и там нас вряд ли ждут. Как оказалось, так оно и было. Дежурный сказал, что все-все разъехались по делам, а на месте только инспектора.

Последней инстанцией на тот день стал ДВД СКО, отправились туда мы вдвоем с Татьяной Умаровой для подачи заявлений и, по чистой случайности, встретили там Сергея Погосского, старшего инспектора по особым поручениям пресс-службы ДВД СКО. Но и он не смог дать нам комментарий, сославшись на то, что после передачи из Минюста УИС в МВД они еще только приняли документацию, но информацией о проблемах не владеют.

Не в то время и не в том месте…

В деле Александра полно разных нестыковок и совсем необъяснимых обстоятельств, и это все начинается с момента предполагаемого совершения преступления (угон автомобиля). Следуя из материалов допроса подозреваемого, датированных, кстати, почему-то 8 (!) августа 2011года вместо 9 числа – дня, когда его задержали. Александр рассказывает, что в тот день, когда все случилось, ничего необычного не происходило. Утром к половине девятого пришел на работу, после планерного совещания отправился по магазинам города Петропавловска, для того чтобы принять у них заявки, так как работает торговым агентом. И уже около четырех часов дня вернулся домой, затем вместе со своей девушкой Ксенией Очкасовой отправился за покупками. Находясь на рынке, встретил Рустама Яушева, который и пригласил его в природную зону «Вороний остров», чтобы отметить день рождения, именно там в дальнейшем и произойдет преступление. Также на рынке Александр встретил другого своего знакомого Влада, который пообещал отвезти его в зону отдыха. К месту празднования Умаров прибыл в начале 19.00, в тот момент там шла подготовка. Примерно через полчаса он услышал шум и крики, решил пойти туда, узнать, что случилось, и увидел драку, точнее, к тому моменту она уже начала стихать. В ней принимали участие около шести человек, в том числе и сам потерпевший Серик (хозяин угнанного автомобиля). Александру на его вопрос, в порядке ли все, ответили, что все нормально и они сами разберутся.

Дальнейшее развитие событий напрочь не поддается логическому объяснению. Если верить материалам допроса, то получается, когда эти парни отошли в сторону, сам Александр решил сесть в автомобиль «мерседес». «Как я понял, это была машина Серика, и на ней я проехал около десяти метров до них», – рассказывает подследственный. Подъехав к ним, он снова вмешался, попросил, чтобы парни успокоились, те, в свою очередь, опять сказали, что все в порядке. После этого Александр решил уехать оттуда, так как у него уже не было желания оставаться, и к тому же, в любом случае, дома ему нужно быть в 22.00 (является условно-досрочно освобожденным), пешком вернулся в зону отдыха и вызвал такси.

Все хорошо, разберемся…

О том, что было после предполагаемого дня преступления, рассказывает мать Александра Татьяна Григорьевна Умарова:

«За день до его задержания к нам домой приходили два опера, сказали, что они работают в уголовно-исполнительной системе, спра­­шивали о сыне. Я им объяснила, что еще не пришел, но в десять часов вечера он всегда дома, и за все это время у него не было ни одного нарушения. Они ответили: «Все хорошо, разберемся!» Когда уходили, я спросила у них, кто они такие, как их можно будет, в случае чего, найти, тогда один из гостей-проверяющих сказал свой служебный телефон, но имени так и не назвал. Утром 9 августа сын пошел на работу, это было в девятом часу, и примерно в 8.30 он позвонил мне на сотовый и сказал, что за ним следят, и в этот момент его задержали и затем доставили в УВД.

Когда я туда ходила, видела пропуск на него, в котором было указано 8.50, а в протоколе задержания стоит совсем другое время – 23.35. Получается, они Сашу целый день где-то прятали. К тому же, он сам на суде сказал, что все это время его водили по разным кабинетам.

10 августа я позвонила по тем телефонам, которые мне дали. Это оказались номера УБОПа ДВД СКО, и когда я отправилась туда, встретила одного из тех оперов, которые приходили к нам, со временем я узнала, что его зовут Марат Валиев. Хотела, чтобы он объяснил причину задержания сына, и где тот находится. Тогда он меня швырнул в сторону, при этом еще и оскорбив, сказал: «Иди, бл…дь, отсюда!» Все это произошло на глазах других людей. Я пошла к зам. начальника УБОПа Глушкову, тот, мягко говоря, тоже не испытывал желания идти на контакт. Помимо этого, я писала заявление в прокуратуру области, но безрезультатно.

12 августа я пыталась подать заявление следователю Д. Шпилевому с просьбой сделать меня общественным защитником, но тот сказал, что через пару дней его выпустят, и сделал меня свидетелем. В этот же день только поздно вечером сына переводят в ЕС 164/1.

15 августа я узнала, что Саша снял побои на видеокамеру и сделал заявление следователю о том, что его подвергают физическому и психологическому насилию. В этот же день написала заявление прокурору области Досекенову, в котором просила принять меры в отношении сотрудников УБОПа и учреждения ЕС 164/1, осуществляющих пытки в отношении Александра, но безрезультатно.

16 августа я снова пошла к следователю, сказала, что он меня обманул: сын, как сидел, так и сидит. А Шпилевой, в свою очередь, ответил, что такого никогда не говорил. Помимо этого, он уже ходатайствовал о продлении ареста.

19 августа на суде адвокат заявил, что пытки продолжаются, но прокурор возразил, сказав: «Перед судом Александра осматривали и никаких побоев не выявили». Там так же присутствовали и те люди, которые применяют к моему сыну физическое и психологическое насилие, а именно Марат Валиев и Дмитрий Денисевич. Валиев, когда меня увидел, то сразу поспешил уйти, а второй остался. Войдя в зал, мой сын обратился к адвокату и указал, что это именно тот человек применял к нему пытки. В свою очередь, защитник попросил судью узнать, кто этот человек и что он здесь делает. Но Денисевич молчал и только укрылся за спинами впереди сидящих, когда после двадцатиминутного перерыва снова начался суд, он на него не явился. Адвокат мне говорил, что, помимо его, физическое насилие применял Лев Рожков, негласный помощник администрации. Еще он мне сказал, что моего сына они давно бы уже отпустили, если бы он им сдал одного человека, а так он им не нужен. Он тогда поведал о видеозаписи, на которой запечатлено, как Александр рассказывает о своих побоях и показывает их. На суде адвокат ходатайствовал о приобщении этой записи к материалам дела. Тогда арест продлили до двух месяцев.

Саше инкриминируют угон (ст.185 ч.4 УК РК), но и здесь тоже без странностей не обошлось. Тот, якобы пострадавший, Серик ни разу нигде не был, и никто не знает его местонахождения. Кроме этого, через несколько дней он продал ту самую машину, хотя она ведь, наверно, является уликой по делу. И еще утверждается, что его кто-то избил, но медицинской справки об этом тоже нет.

Один из известных казахстанских правозащитников Вадим Курамшин прокомментировал сложившуюся ситуацию так:

– К сожалению, как и следовало ожидать, возврат в прошлое, то есть возврат УИС в ведомство МВД, вернул на практике весь порочный, губительный багаж прошлых традиций, сформировавшихся во времена ГУЛАГа, и то, что мы сегодня наблюдаем в застен­ках СИЗО г. Петропавловска, а именно: камеры пыток. «Пресс-хаты» – это одна из составляющих системы МВД, и следует признать, что на сегодняшний день правовых механизмов, которые бы могли вступить в противостояние с преступной реальностью, попросту нет.

P.S. Во время подготовки статьи стали известны новые факты. Через пару дней после нашей поездки в ЕС 164/1 дело Умарова начинает вести новый следователь Нурланов. Который, кстати, отказывает родным в проведении свидания с подследственно-арестованным, а сам Шпилевой – то ли уволен, то ли переведен в другое место. Самого Александра переводят в другую камеру, а как мы помним, начальник СИЗО Ахмеджанов говорил, что если вдруг они так поступят, то это будет расцениваться как существование в их учреждении «пресс-хат». Когда начался шум, быстро был этапирован Лев Рожков, оказывается, что он уже как год назад был осужден, но все это время его не торопились переводить. По всему выходит, что передача исправительных учреждений из ведения Минюста в МВД еще более усугубило положение заключенных. Зачем тогда затеяли весь этот сыр-бор?

Александр ДАНЧЕВ,

Северо-Казахстанская область, г. Петропавловск

Комментариев пока нет... Будьте первым!

Оставить комментарий


− 3 = шесть